Абхазия: что мешает церковному миру?

Аналитика

Стабильная этноконфессиональная ситуация в Абхазии - основа национального согласия

В конце августа завершились Дни  культуры России в Абхазии, в рамках которых состоялась конференция, где обсуждалась и проблема развития религиозного туризма в страну[1]. Министр культуры и охраны историко-культурного наследия РА Эльвира Арсалия подчеркнула, что конференция - это только начало обсуждения вопроса: «Есть прекрасная возможность у всех участников конференции поговорить о перспективах культурно-просветительского туризма. В результате такого взаимодействия можно будет представить новые, интересные маршруты. И об этом, уже в более узком профессиональном кругу, думаю, договорятся наши коллеги».

Действительно, в обсуждении данного вопроса приняли участие не только чиновники министерства культуры и ведомств, отвечающих за развитие туризма в РА, но и представители Церкви, для которых данный вопрос является особенно актуальным. Учитывая ситуацию, сложившуюся в связи с «рейдерским захватом» Новоафонского Симоно-Кананитского монастыря неканонической раскольнической группировкой, именующей себя «Священная Митрополия Абхазии» (СМА), проблема православного паломничества в Абхазию, в которой Новоафонский монастырь является самой известной православной святыней, становится непростой коллизией.

«СМА» была создана в 2011 году, когда на «церковно-народном собрании» в Новоафонском монастыре два заштатных иеромонаха Майкопско-Адыгейской епархии Русской Православной Церкви Дорофей Дбар и Андрей Ампар, а также иеродиакон Грузинской Православной Церкви Давид Сарсания совместно со своими сторонниками из родственно-клановых и определённых политических кругов Абхазии, провозгласили курс на автокефалию Абхазской Церкви. По мысли создателей «СМА», автокефалию Абхазской Церкви способен даровать Патриарх Константинопольский, как имеющий некие «особые» полномочия среди других предстоятелей  Поместных Православных Церквей: «<…> кто все-таки играет ключевую роль в православном обществе. Как вы понимаете, роль как и в истории, так и сейчас, отводится Вселенской патриархии. С этим, конечно, очень трудно смириться, главным образом, представителям Русской церкви», - утверждает иеромонах Дорофей (Дбар)[2].

Трое отцов-основателей СМА

Действительно, с точки зрения канонов претензии Константинополя на «вселенскую юрисдикцию» неоднократно вызывали в РПЦ справедливую критику - как со стороны специалистов по каноническому праву[3], так и со стороны Священноначалия и Синода. Возмущение вызывали неоднократные попытки Константинопольского Патриархата вмешаться в ситуацию на канонической территории Русской Православной Церкви, как это случилось, например, в Эстонии сразу после распада Советского Союза.   

Типичный пример подобного рода политики Константинопольского Патриархата можно наблюдать сегодня и в Абхазии, когда кучка политизированных, ушедших в раскол, клириков создаёт прецедент для вмешательства в ситуацию западных «миротворцев» в лице Константинопольского Патриарха Варфоломея[4].

Патриарх Константинопольский Варфоломей с лидерами «СМА»

То, что раскол в Абхазии действительно существует, подтверждает противостояние о.Дорофея и его сообщников подавляющему большинству клириков и верующих Православной Церкви в Абхазии. Единственным объектом, захваченным раскольниками, является Новоафонский монастырь, но именно этот факт способен значительно затруднить координацию усилий по созданию благоприятных условий для православного паломничества в Апсны.

Впрочем, только если организаторов российско-абхазского культурного форума интересует именно православное паломничество. Например, заместитель министра культуры и охраны историко-культурного наследия РА Батал Кобахия заявил: «Сложно оценивать перспективы паломничества, поскольку его в Абхазии нет. Есть спонтанные паломнические туры, которые не имеют отношение к этому термину, как таковому. Внутри страны должны существовать институты, совершенно четко понимающие, что такое паломнический тур».[5]

Батал Кобахия

Известно, что Батал Кобахия принимал активное участие в поддержке новоафонского раскола, в «церковно-народном» собрании в Новоафонском монастыре 12 мая 2011 года, и впоследствии, неоднократно публично выражал свою поддержку раскольникам[6].

Интересно, что являясь открытым приверженцем раскольников, Кобахия не решается признать «СМА» организацией, способной удерживать контроль над неиссякаемым потоком туристов, посещающих Новый Афон  и приносящих колоссальные доходы монастырю. Вполне возможно, что причина этого кроется в определённом интересе чиновников к тем огромным средствам, которые монастырь единолично получает в виде «пожертвований» от посетителей, в большинстве своём недостаточно интересующихся церковной проблематикой.

Что же касается действительного положения вещей, которое господину Кобахия почему-то не хочется замечать, то православные паломники, направляющиеся в Абхазию в течении последних пяти лет, с момента возникновения «новоафонского раскола» не посещают по этой причине Новоафонский монастырь, о чём в свою очередь регулярно предупреждают церковные СМИ, как в России[7], так и в Абхазии[8].

Тем более, что история Абхазской Церкви оставила потомкам богатейшее наследие древних храмов и святых мест, дорогих и близких сердцам верующих людей. В течение долгих лет, когда само слово «паломник» находилось фактически под запретом, а комсомольцы и милиция отлавливали верующих, приезжавших в Абхазию со всего Советского Союза поклониться особо чтимым святым местам или встретиться со старцами-молитвенниками, жившими в неприступных абхазских горах, не иссякал поток паломников, наперекор «духу времени» желавшим ощутить вкус подлинной религиозной свободы, которым славилась в те годы Абхазия. Прекрасно описывает эту эпоху вышедшая в этом году вторым изданием книга монаха Меркурия (Попова) «В горах Кавказа». Однако для некоторых её свидетельство остается недоступным, как недоступно их зрению возобновившееся и непрекращающееся со времени окончания Отечественной войны абхазского народа 1992-93 гг. массовое паломничество православных в эту страну.

Удивительно, что, хотя представители Абхазской Церкви официально присутствовали на Форуме, Б. Кобахия в своём резюме не упомянул Церковь как структуру, в первую очередь, ответственную за паломничество верующих к объектам, находящимся в её непосредственном ведении. Отчасти такую позицию проясняет факт того, что «речь на конференции шла о том, что Абхазия богата достопримечательностями, которые могли бы представлять интерес для паломничества. Причем не только православного, но и паломничества, например, священных мест, абхазских капищ»[9].

В данной связи интересно было бы узнать, совпадает ли мнение заместителя министра культуры РА с мнением большинства автохтонного населения республики, для которых комплекс традиционных обрядово-бытовых практик, именуемых также иногда «традиционной религией абхазов», отнюдь не является чем-то глубоко забытым и невостребованным. Напротив, существующий с августа 2012 года «Совет жрецов Абхазии»[10], возглавляет который аныхпааю самого почитаемого в Абхазии святилища Дыдрыпщ - Заур Чичба, делал неоднократные попытки закрепить свой статус законодательно и конституционно. На сегодняшний день особое значение «традиционной религии абхазов» отдельно обозначено в преамбуле «Закона о свободе совести и религиозных объединениях РА». Каким образом планируется организовывать «паломничество» людей, абсолютно чуждых традициям абхазского народа, к местам, являющимся табуированными для самих абхазов? Не являются ли подобные заявления пустой демагогией, прикрывающей саботаж попыток конструктивного решения сложнейшего комплекса этноконфессиональных проблем, стоящих перед страной, первой из которых является проблема «новоафонского церковного раскола»?..

Однако возможно и другое - подобная размытая «повестка дня» призвана скрыть истинные цели организаторов данного мероприятия: в очередной раз попытаться добиться легитимности «СМА» как структуры, надёжно контролирующей финансовые поступления от основной массы туристов,  посещающих Новоафонский монастырь, включённый во все туристические программы по Абхазии. В то же время, реализация такого проекта без решающего влияния Церкви может помочь определённым кругам перенаправить паломнический поток в раскольнический монастырь в обход церковных предупреждений.

Тем более, что в последнее время ситуация вокруг Новоафонского монастыря вновь накалилась. Как известно, раскольники возлагали особые надежды на Всеправославный Собор, который без участия целого ряда Поместных Церквей прошёл в июне на Крите[11]. Возможно, особые надежды в рамках своей деятельности по поддержке абхазских этнофилетистов возлагал на этот Собор и Константинопольский Патриарх Варфоломей. Однако отказ от участия в нём Русской и Грузинской Церквей сделал бессмысленными все попытки раскольников осуществить свои планы.

В то же время, Грузинский Патриарх, непростая роль которого в абхазском церковном вопросе до сих пор остаётся «за кадром», также отказался от участия в Соборе, подведя черту под попытками политических  кругов Грузии повлиять на Церковь с целью навязать Абхазии «двойную юрисдикцию» при участии Вселенского Патриарха[12].

Восстановление российско-турецкого сотрудничества во всех сферах поставило точку под планами «западных партнёров» по использованию Турции в противостоянии с Россией, что, в свою очередь, сняло с «повестки дня» фигуру Константинопольского Патриарха как основной рычаг давления на церковную ситуацию в Абхазии.

В этих обстоятельствах символично и громко прогремел скандал, связанный с лишением «настоятеля» Новоафонского монастыря, клирика Грузинской Церкви, иеродиакона Давида (Сарсания) российского гражданства на основании имеющегося и скрытого им от органов УФМС гражданства грузинского[13].

Деятельность Сарсания, являющегося клириком ГПЦ, получившим посвящение в сан уже после грузино-абхазской войны, уже неоднократно привлекала внимание как экспертов, занимающихся данной проблемой, так и широкой общественности в самой Абхазии.

Выдвигались различные версии, среди которых угадывалась особая роль, «отводимая» грузинскому иеродиакону в попытках Мцхеты навязать абхазам выгодное политическому Тбилиси решение вопроса. При этом сейчас, когда незнакомые большинству реалии церковной жизни получили косвенное подтверждение фактом наличия у Сарсания грузинского гражданства, большинство в Абхазии склонно обвинять клирика в коллаборционизме. Соответственно, широкая тень падает и на «возглавляемый» им Новоафонский монастырь с раскольнической организацией в его стенах.

Иеродиакон Давид (Сарсания)

На фоне этого скандала заметно упал авторитет и самого руководителя «СМА», запрещённого в служении иеромонаха Дорофея (Дбар), который, явившись на планируемое в рамках Форума обсуждение паломнической проблемы, получил суровый отпор от Управляющего Сухумо-Абхазской епархией иерея Виссариона Пилия. При молчаливом согласии большинства окружающих о. Дорофей был вынужден покинуть собрание, так и не приняв в нём участия.

Конечно, напряжённая ситуация, сложившаяся в церковной жизни Абхазии, не может радовать ни одну из сторон конфликта. Тупик, в который завели ситуацию молодые иеромонахи Дорофей (Дбар) и Андрей (Ампар), поддержанные грузинским дьяконом, имеет лишь один выход - примирение сторон с признанием молодёжью совершённых ими ошибок.

Уже сейчас церковный конфликт заметно осложняет не только жизнь православной общины, но и общую этноконфессиональную ситуацию в республике, автохтонное население которой издревле славилось толерантностью в праве на вероисповедание и свободу совести.

На фоне проведённого раскольниками в Новом Афоне в мае 2016 г. повторного «церковно-народного» собрания, которое, по мнению большинства наблюдателей, менее всего напоминало церковное мероприятие, а являлось прямой политической акцией, в рамках которой проводились выборы с бюллетенями и действовал ЦИК, неожиданно прозвучал голос руководителя мусульманской общины республики Салиха Кварацхелия, подвергшего ревизии и критике представления большинства населения страны о христианском прошлом Абхазии.

Салих Кварацхелия

2 мая 2016 года председатель Духовного управления мусульман Абхазии разместил на своей странице в Facebook провокационное заявление[14], цель которого становится понятной лишь в контексте напряжённого противостояния в церковной общине Абхазии.  

Острие полемики муфтия направлено на ситуацию, которая сложилась в непростой период российско-абхазских отношений в середине XIX века, когда в результате Лыхненского восстания огромная часть коренного населения Абхазии вынуждена была покинуть родные места. Используя трагедию мухаджирства в политических целях, муфтий не упускает возможность критиковать в связи с этим методы Синодальной церковной власти, бытовавшие в то время.

Можно было бы согласиться со справедливой и местами объективной критикой имевшей место ситуации, если бы представление муфтия о роли Православия в жизни и истории Абхазии не ограничивалось только Синодальным периодом. Из заявления муфтия можно заключить, что абхазы приняли христианство исключительно насильственным путем от рук русской администрации. Однако такая точка зрения целиком противоречит истории Абхазии, которая приняла христианство в апостольские времена, а автокефалия Абхазской Церкви существовала с VIII-го вплоть до XVIII века.

Вызывает глубокое сожаление тот факт, что руководитель мусульманского сообщества Абхазии старается использовать цитаты из Священного Писания мусульман в подтверждение своих сомнительных выводов относительно истории абхазского народа.

Муфтий, цитируя Коран, пишет: «Этот народ уже миновал. Они получат то, что они заслужили, а вы получите то, что вы заслужили, и вы не будете спрошены о том, что они совершали» (Коран, 2:141). С его точки зрения, современные абхазы уже не являются тем народом, который известен из истории как создатель Абхазского государства, строитель прекрасных христианских храмов на территории Кавказа, на Руси и в Понтийской империи Комнинов, народом, который остановил нашествие арабов на Кавказ под стенами Анакопии в VIII веке.

Митрополит Горийский и Атенский Андрей (Гвазава)

Не такую ли картину истории рисуют грузинские историки и общественные деятели, когда заявляют, что христианские храмы на территории Абхазии построены не абхазами, а грузинами?..

Например, не так давно видный иерарх Грузинской Церкви, митрополит Горийский и Атенский Андрей (Гвазава) в интервью известному российскому православному интернет-изданию[15], перечисляя центры грузинского монашества, спокойно отнёс к таковым Новоафонский и Драндский монастыри в Абхазии, из которых первый, основанный русскими монахами-афонитами в XIX веке, никогда грузинским не являлся, а второй, также основанный в виде монастыря на месте древнего византийского храма V века, уже только по этой причине также никак не может считаться грузинским. Вдвойне печально, что подобные антиисторические заявления тиражируются в российском медиа - пространстве.

Такой же попыткой бросить тень на историю страны служит заявление муфтия Салиха Кварацхелия, безосновательно уверенного в том, что 50% населения Абхазии исповедует ислам, в то время как по переписи 2003 года количество христианского населения Абхазии составляет 60%, а мусульман – 16%.

Муфтий, приводя цитату из Корана, чтобы приуменьшить значение Православия в истории Абхазии, заявляет: «если в определении религии абхазов руководствоваться историей, то правильнее было бы смотреть на то, что было позже». Тем не менее, данная цитата, при сопоставлении с реальными статистическими данными также свидетельствует  не в пользу его мнения.

Особо стоит отметить, что заявление муфтия прозвучало в дни празднования православными христианами Пасхи. На Страстной седмице группа абхазских паломников побывала на Святой Земле, где их впервые принял Святейший Патриарх Иерусалимский Феофил III. Скорее всего, именно это богоугодное дело, получившее широкое освещение в СМИ и способное положить начало церковному примирению в абхазском обществе, вызвало негативную  реакцию в стане «западных партнёров», санкционировавших выступление муфтия. Тем не менее, сейчас, когда «турецкая карта» ушла из рук этих игроков, необходимо внимательно проанализировать ходы, сделанные ими в прошедшей партии.

Большинство экспертов сегодня выражают надежду, что Абхазия, пережившая политический шторм летом 2016 года, вступает в новую эпоху политического бытия, основным критерием которого должны стать консолидация общества и народное согласие. В этой связи одной из первостепенных задач общества является благополучное и мирное разрешение церковного конфликта. Возможно, что увлечённые «ревностью не по разуму» молодые духовные деятели действительно способны произвести переоценку своих поступков и согласиться на условия, гарантирующие примирение общества. В этом смысле, следует воздержаться от обвинений «новоафонских раскольников» в коллаборционизме, предоставив хотя бы некоторым из них попытку оправдать свои действия желанием искренне послужить своему народу.

В то же время, оптимистично и конструктивно выглядит деятельность в Абхазии «Фонда святого апостола Симона Кананита и Евстафия Апсильского», организовавшего в мае вышеупомянутую поездку абхазских паломников в Святую Землю. 30 августа фильм об этом паломничестве презентовали в Сухуме.[16] Также отрадно, что одним из организаторов этого паломничества стал недавно избранный вице-премьером страны Беслан Эшба, с деятельностью которого многие в Апсны связывают надежды на установление подлинного национального согласия.

Единственная возможность добиться этого - решение церковной проблемы, в первую очередь, на основании церковных канонов, но при опоре на глубокие традиции абхазской религиозной толерантности и этноконфессионального взаимодействия.    

Мстислав Торопец – член Ассоциации православных экспертов

Фото на главной странице сайта: Новоафонский монастырь