Богословские проблемы Северного Кавказа: взгляд социолога

Общество

Какие факторы формировали социальную историю мусульман Северного Кавказа на раннем этапе развития ислама? Почему принципы рационализма, индивидуальный рациональный подход к религии остались невостребованными? Каков социологический эскиз мусульманского Северного Кавказа сегодня? Своими размышлениями поделился заведующий отделом социологии Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН, кандидат философских наук Заид Абдулагатов. Не соглашаясь с некоторыми выводами ученого, приглашаем всех заинтересованных к обсуждению поднятых тем. 

- Заид Магомедович, прочтение вашего эссе «Из истории исламского рационализма в Дагестане» заставляет задуматься над вопросом: что мешало мусульманам Кавказа и исламскому миру в целом не углубляться в разновекторные религиозные течения на пути внедрения рационального (интеллектуального) ислама? Первоисточники ислама - Коран, хадисы пророка (с.а.с.) – разве не призывают к единству верующих?

 - Отвечая на вопрос «что мешало?» необходимо заметить, что к XI веку ислам стал не только развитой идеологической системой, но и достаточно разнообразной в практической реализации ее положений, что позволяет говорить не только о всеобщей исламской нормативности, но и об особой, региональной. На мой взгляд, это связано как с особенностями региональной культурной среды, в которую внедрялись исламские ценности, как объективным фактором, так и с особенностями восприятия исламских ценностей родоначальниками различных мазхабов и направлений в исламе, т.е. субъективным фактором. В отличие от христианства в исламе нет места иерархической подчиненности локальных образований какой-либо одной главной, что способствовало и способствует относительно самостоятельному их развитию.

Можно говорить о том, что региональный нормативный ислам нередко противоречил и противоречит отдельным общим принципам, положениям нормативного ислама в целом. Это результат широкого применения процедуры иджтихада ‒ богословских усилий по развитию исламской мысли, исламской адаптации к изменяющемуся миру. В течение почти четырех веков ‒ с конца VII по XI в. - шло напряженное соревнование за приоритет в теоретическом «обосновании» ислама, переходившее время от времени в прямые столкновения.

Ввиду опасностей, угрожающих первоначальной чистоте исламской веры, как считают историки ислама, «двери» иджтихада после XI века, неизвестно кем, неизвестно как, были закрыты. Попытки полноценно возродить традиции иджтихада, с чем связаны традиции исламского рационализма, в современном исламе успеха не имеют.

Причин «растекания» по различным, порой конфликтующим направлениям и  течениям, было много. Во-первых, согласно известному хадису, сам пророк Мухаммад (с.а.с.) говорил о том, что его умма со временем разделится на 73 направления.

Во-вторых, текст Корана содержит много положений, которые неоднозначны в практическом истолковании.

В-третьих, такому же истолкованию подвержены отдельные, значимые в смысле определения того или иного понимания ислама в целом, хадисы. В связи с этим, именно рационализм сыграл большую роль в формировании множества направлений в исламе. Противоположная тенденция ‒ исламский иррационализм, мистицизм - развивали этот процесс в другом направлении.

В-четвёртых, целостности ислама мешали не только богословские противоречия и конфликты, но и политические. Хорошо известен исторический факт битвы при Сиффине в 657 г. между сторонниками Али ‒ четвертого праведного халифа - и омейяда Муавии, после чего появились первые три основных направления в исламе. Это был результат не столько религиозных, сколько политических противоречий в исламском мире. При этом, как следствие, исламский рационализм в каждом из направлений принял свои специфические формы и закрепил данное разделение.

- На Кавказе и сейчас ортодоксальные мусульмане не акцентируются на  рационализме и принципах рационального подхода к религиозной практике. Получается, что идеологическая линия ислама формируется на низовом уровне и зависит от уровня просвещенности проповедника ислама.

- Действительно, несмотря на влияние рационализма Ашари Абу-ль-Хасана на последователей суннитского ислама, в том числе и северокавказского, в регионе господствуют суфийские традиции. Если взять отдельно Дагестан, меня всегда удивляло, что в республике, где высоко ценится философская мудрость, исламская философия как проявление исламского рационализма не нашла достойного места.

Причин на это несколько.

Во-первых, на мой взгляд, на суннитский ислам на Северном Кавказе в этом смысле оказало большое влияние богословское творчество аль-Газали (X–XI вв.), который считал невозможным сочетать веру как явление иррациональное и философию как продукт рационалистических построений. Авторитет аль-Газали в регионе очень высок. Я был свидетелем тому, как представители Духовного управления  мусульман (ДУМ) Дагестана пришли читать лекцию к студентам одного из махачкалинских вузов и твердили, что «философия нам, мусульманам, не нужна». При этом ссылки делались на авторитет аль-Газали.

Во-вторых, рационализм необходим в развитии веры в тех ее аспектах, когда идут активные процессы познания новых явлений с позиций основополагающих исламских ценностей. Известно, что такого рода процессы в исламе усилились в ходе арабских завоеваний 7-8 веков: арабы встретились с высокой рационалистической западной культурой (философия, логика, математика и др.) и вынуждены были дать ей ответ. Естественно, это делалось развитием рационалистического содержания, традиций исламской культуры. Это был процесс решения познавательных процессов философского, естественнонаучного, гуманитарного характера.

Имена деятелей исламской культуры такого характера ‒ Ибн Сина, Ибн Хальдун, Ибн Баджа, аль-Бируни, аль- Фараби  и других, хорошо известны в истории. Исламизация Дагестана в целом была завершена к XIV веку.

Дагестан, да и другие территории современного исламского населения Северного Кавказа, в этот период были в экономическом, научном, и вообще в культурном отношении не развитыми. Можно сказать, что регион находился на начальном этапе становления феодальных отношений. Вряд ли кто из дагестанцев в этот период задавался сложными вопросами формальной логики и решал их, как это делал аль-Фараби, или вопросами общих закономерностей общественного развития, как это делал философ Ибн Хальдун.

В этот период в регионе не было никаких предпосылок не только для развития, но и корректного восприятия этих составляющих арабо-мусульманской рациональной культуры, представленной научными знаниями. Другое дело ‒ нормы мусульманского права. Они вполне соответствовали решению проблем феодального общества, хотя еще долгое время и после XIV в. нормы шариата пробивали себе дорогу в борьбе с адатными нормами.

Ислам, как известно, не разделяет религиозную и светскую жизнь верующего: мусульманин должен во всем в своем социальном поведении следовать шариату. Ввиду этого, мусульманское право имело большое значение в регулировании социального поведения человека и эта возможность начала постепенно реализовываться.

Осознание недостаточности нормативности пришло достаточно поздно. Лишь к концу XIX в. отдельные исламские духовные лидеры начали говорить о необходимости развития рациональных наук в системе исламского образования. Эти вопросы возникли лишь в связи с осознанием необходимости адаптации мусульманина к решению новых проблем социального развития. «Почему мы живем хуже, чем французы, немцы?» ‒ таким вопросом задавался известный дагестанский религиозный просветитель и реформатор Абусуфьян Акаев в начале XX века. Он многое перенял от джадидов Татарстана, реформаторов ислама из Египта (Рашид Рида и др.).

Своих собственных традиций исламского реформаторства в направлении развития рационализма Дагестан к началу XX века, в отличие от Татарстана, не имел. Зачатки исламского рационализма на территории Дагестана, особенно в сфере исламского образования, были уничтожены в ходе репрессий 30-х годов прошлого века.     

Те же проблемы ранее решались в Татарстане джадидами. Но им было легче: ханафитский мазхаб использует более богатый, гибкий набор источников мусульманского права, чем шафиитский. Известно, что идеи исламского рационализма изначально больше присущи ханафитскому мазхабу в суннизме, чем шафиитскому. Один из мощных источников адаптации в ханафитском мазхабе ‒ принцип  ар-Ра’й («взгляд», «мнение», «суждение») - в фикхе по преимуществу означает собственное независимое мнение или суждение законоведа (факиха), на основании которого он выносит какое-либо независимое правовое решение. Ислам в Татарстане смог сохранить традиции ар-Ра'й, особенно в таком мощном проявлении религиозного либерализма как джадидизм, и даже развить их.

Исламское сознание и сегодня в Дагестане развивается преимущественно в направлении освоения мусульманского права.   

- В современном мироукладе исламская религия оказалась самой уязвимой религиозной системой. Почему ислам оказался «убежищем» и прикрытием террористов и головорезов?

 - Назвать ислам уязвимой религиозной системой было бы не совсем верно. Как религия она достаточно сильна, широко распространена в мире и распространяется. Другое дело, что другие мировые религии распространены в государственных образованиях, которые, как правило, имеют более развитую экономику, светскую культуру (образование, науку), большее политическое влияние в мире и др.

Среди ученых мира представители ислама составляют около 1%. А должно было бы быть в 5 раз больше. Ислам отстает почти во всех сферах межцивилизационной конкуренции. (Иран, Индия, Малайзия, КСА, и далее – высокотехнологичные державы, и на этом основании ИРИ учредил аналог Нобелевской премии для учёных исламского мира. - прим. С.М.).

Исламу необходимо решать, прежде всего, эти проблемы. Но это будет не просто. Протестантизм, как показал социолог и философ Макс Вебер, сыграл ключевую роль в становлении капиталистического общества. Ислам до сих пор тяготеет к традиционализму, к традиционалистскому типу деятельности. Это означает, что мусульманин может проявить себя как личность, прежде всего, выражая коллективные ценности. Ислам проиграл и проигрывает в том, что удачные формы социального обустройства, уместные и прогрессивные для средневекового традиционного общества, хочет распространить на настоящее и будущее человечества. Пока глобальных успехов нет. Все это сказывается на том, что усиливается экспансия западной культуры. Маркс был прав: развитая экономика – основа развитой культуры вообще. В этих условиях у мусульман остаются два пути.

Первый - догнать, а если возможно - и перегнать. На это в настоящее время сил у ислама нет. Для этого необходимо, по меньшей мере, повернуть мусульман к приоритетам светской культуры, к решению светских задач, к науке, к новым технологиям и др. Как показывают Каирская декларация прав человека в исламе и другие исламские проекты глобального обустройства мира, мусульманские лидеры твердо намерены следовать реализации шариатских норм в мировом масштабе. Данные проекты находят своих сторонников, исполнителей, но во многом оказались несбыточными. Этот факт осознается и в мусульманской среде.

И так как невозможно догнать, необходимо проводить разрушительные действия  в отношении остального мира, который является угрозой для исламской культуры. В этом направлении также накопилось немало сил, в том числе и те, которых мы называем экстремистами, террористами.

- Какие возникают задачи у исламского сообщества в этой политической головоломке?

- Во-первых, мировому исламу необходимо объединиться в решении своих глобальных внутренних политических проблем. Это внутренний и очень сложный политический вопрос. У ислама больше проблем с самим собой, чем с остальным миром. Для этого не обязательно создавать халифат. Только в России множество территориальных муфтиятов, как многие из них считают, могут проводить ту исламскую политику, исламскую идеологию, которая нравится их лидерам. Например, Совет муфтиев России имеет свой ограниченный круг исламских общин-организаций. Координационный центр мусульман Северного Кавказа – свой. Доходит до того, что одни исламские общины России выражают поддержку политических решений российского руководства в отношении глобальных исламских вопросов (например, по поводу вторжения США в Ирак), а другие – протестует по этому поводу. Или же, «антиваххабитский» закон, принятый в Дагестане в 1999 г., не нашел одобрения Совета муфтиев России. В мировом масштабе это явление в исламе проблемно в еще большей степени. 

Во–вторых, ислам терзают глобальные богословские конфликты: вопросы иджтихада, такфира, таухида, ширка и другие перешли из богословской в политическую сферу. Они же приобрели политический смысл во взаимоотношениях ислама с остальным миром. Исламу нужен мировой богословский центр, выполняющий роль коллективного муджтахида,  позитивно ориентированного на иные культуры, традиции, религии и  способного давать убедительные, признаваемые преобладающим мусульман мира богословские ответы на вызовы времени, максимально адаптирующие мусульманина к изменившемуся миру.

На сегодняшний день такого авторитетного органа нет. Примером тому - события, произошедшие 2-3 года назад в Дагестане. В 2013 и 2014 г. в Дагестан приезжала делегация Всемирного Совета мусульманских ученых во главе с генеральным секретарем этой организации Мухаддином Али аль- Карадаги. По поводу вынесенных им богословских решений в республике шли дискуссии, где салафитская и суфийская позиции вошли в противоречие. То есть, добиться безусловного подчинения решению такой авторитетной организации даже в маленьком регионе является проблемным.

Исламу необходимо возродить традиции иджтихада. Высочайший авторитет аль-Газали, который имеет место в суннитском исламе, среди дагестанских шафиитов, входит в противоречие с исламской деятельностью современных мусульманских лидеров. Мухаммад аль-Газали писал: «Мы, и вместе с нами все здравомыслящие люди, выступаем против того, чтобы считать мнение какого-либо ученого частью религии, и то, что не соответствует его мнению – выходящим за рамки ислама». В этом смысле «Врата иджтихада» всегда открыты.

Мазхабы, появившиеся в первые века ислама, впоследствии были канонизированы, и с тех пор основными чертами ислама стали неукоснительное следование авторитетным учениям правовых школ (таклид), а также запрет на новые толкования Корана, что консервировало мысль и общественные отношения. Понятие прогресса стало чуждым исламу. В то же время известны слова пророка Мухаммада: «Воистину, Аллах в начале каждого столетия будет посылать умме человека для обновления религии». 

Это плохо сочетается с таклидом. Как верно утверждает лидер «евроислама» Рафаэль Хакимов, для обновления требуется самостоятельное критическое мышление – иджтихад. «Закрытие врат иджтихада» – это запрет на критическое аналитическое мышление. Это предположение того, что жизнь остановилась и в мире не происходит ничего принципиально нового.

- «Аль-Вассайтыя», идеология «срединного ислама», импортированная  в Россию из Кувейта, не стала противоядием против ультрарадикализма и религиозного фанатизма. В чём несовершенство религиозного просвещения в России, если духовную сферу пропитывают разрушительные идеи?

- Я помню, как ряд лет назад тогдашний глава администрации президента РФ Владислав Сурков инициировал распространение идей «срединного ислама» в России. Они действительно не прижились. На это есть масса причин. Например, готовы ли мусульмане признать наряду с исламскими нерелигиозные источники права? Готовы ли они к изменениям в традиционном укладе религиозной жизни? Эти вопросы, прежде всего, обращены к исламским лидерам, так как считаю, что у нас в России имеют место проявления умеренности в исламском поведении. По результатам опросов, проведенных мною в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Чечне, я могу сделать вывод о том, что в народном исламе, исламском массовом сознании умеренность является преобладающей характеристикой.

Умеренность плохо приживается в сознании представителей нормативного ислама, т.е. духовных лидеров, которые бдят за поведением рядовых верующих. Именно они строго контролируют образовательный процесс в смысле сохранения традиционных исламских ценностей, которые часто противоречат современным интересам общества и государства.

Кроме того, необходимо учесть, что сфера образования – это один из агентов исламской социализации. Множество других - Интернет, исламская литература из-за рубежа, отдельные неформальные наставники, мобильная связь, наличие радикально-салафитской прослойки и др. - в немалой степени способствуют радикализации исламского сознания в регионе.

Молодежная безработица, коррупция и другие негативные общественные явления, вызывающие протестные настроения, независимо от системы образования, способны приводить молодого мусульманина к экстремистскому поведению. Решение социальных проблем, особенно молодежи, есть одно из важных направлений в профилактике религиозного экстремизма.

- В некоторых республиках Северного Кавказа заметен излишний уклон в сторону показной «исламизации». Как Вы прокомментировали бы социологический эскиз региона?

 - Основную проблему я вижу не в экстремизме, не в терактах - с этими проблемами, я не сомневаюсь, мы рано или поздно справимся, - а в противоречиях светского и исламского в кавказском регионе России. Религиозные организации поставили задачу искоренить светский взгляд на мир, в чем немало преуспели.

Государство дало слишком много прав религиозным организациям. Некоторые из исламских организаций, из соображений политической целесообразности, «пристегнуты» к государству. Это противоречит Конституции РФ. Государство, решая политические вопросы, включилось в богословские дискуссии, что радикализирует другие религиозные группы. Светская школа потеряла свои воспитательные функции. В отдельных республиках Северного Кавказа она уже не способна давать светское воспитание для молодого человека, живущего в светском государстве. Светская школа потеряла чистоту своей светскости. По данным опросов молодежи РД, авторитет человека с исламским образованием для них выше, чем человека со светским образованием. Это результат того, что религиозные организации Северного Кавказа ведут активную работу по дискредитации светского образа жизни.

Усилиями государства и религиозных организаций, население, особенно молодежь, все более погружается в религиозную систему ценностей, тогда как государству и обществу необходимо решать сложнейшие проблемы светской жизни. В одном из относительно небольших сельских населенных пунктов Дагестана (Губден) более 40 мечетей. В некоторые годы в РД функционировали 15-17 исламских высших учебных заведений – больше, чем всей остальной России. В Махачкале мечетей больше, чем общеобразовательных школ. В настоящее время власти РД выделили для ДУМД 20 гектаров земли для строительства другого здания соборной мечети, хотя имеющаяся построена около 15 лет назад.

Государству, на мой взгляд, не следует выделять одну из множества социальных групп общества, особо помогать ей, усиливать её позиции как в материальном, так и в идеологическом плане. Не следует нарушать принцип заложенный в Конституцию РФ: государству необходимо быть равноприближенным ко всем социальным группам общества.

Исламское образование, особенно по части примечетских школ, не находит должного государственного контроля. Исламские лидеры региона считают, что такого контроля не должно быть. В Дагестане, например, мне не удалось провести опросы в ряде исламских высших учебных заведений несмотря на то, что я имел письма с просьбами от имени Дагестанского научного центра, Комитета по делам религий РД. Я не вижу государственного и даже общественного интереса в чрезмерном развитии исламского образования в регионе.

В решении исламских проблем нет должного внимания научным исследованиям не только на Кавказе, но и во всей России. Видимо, негативное, мягко говоря, отношение власти к известному письму десяти академиков президенту РФ стало знаком и нормой для властных структур всех уровней. На Северном Кавказе, да и во всей России, идут мощные процессы клерикализации государственной и общественной жизни. Государство должно прервать этот процесс.  

- Какие выводы можно извлечь из дефиниций социализации ислама в кавказском пространстве, опережающего духовное усвоение религии, и социализации ислама на ранней стадии распространения, когда внутрирелигиозный разлом закладывал противоречия в саму исламскую модель?

 - После возникновения ислама человечество прошло длинный исторический путь. Характеристиками этого пути можно назвать рационализацию человеческой деятельности и достаточно обозначенный отход от религиозного мировоззрения. Современная социализация ислама происходит в этих условиях. Это, прежде всего, влияние глобализационных процессов. Современный мусульманин, как правило, имеет светское образование, опыт аналитического мышления и широкий доступ к исламской литературе. Противоречия, заложенные на ранней стадии становления ислама, усиливаются тем, что мусульманин уже знает мнения, позиции «другой стороны». Он может сделать иной выбор, чем живущие рядом с ним. Выбор, отличный от устоявшихся исламских традиций в регионе. Глобализация позволяет объединиться единомышленникам, почувствовать свою солидарность, силу. Имеет место проявление «эффекта толпы», описанного французским социологом Гюставом Лебоном еще в конце XIX века.

 Эти явления усиливают противоречия, заложенные в первые столетия исламской истории. Но есть и другие. Главный из них – использование ислама различными государствами и государственными структурами в политических целях. Это целенаправленное использование внутриисламских конфессиональных противоречий, в том числе и имеющих исторически раннее происхождение, для достижения неисламских целей. В этом русле происходили события конца 90-х годов в Чечне и Дагестане. В мировом масштабе США применил и применяет этот метод в Ближнем Востоке, в частности в Ираке, в Сирии. 

- Политический ислам - лидирующая идеология партий и движений на Ближнем Востоке, где ислам играет консолидирующую роль. Какую нишу пытается занять политический ислам на Кавказе? Что послужило исследовательской базой вашей публикации «Проблема политического ислама на Северном Кавказе»?

- Исследовательской базой для меня как социолога были социологические опросы. Могу сказать, что к вопросам политического ислама в соцопросах я обращался часто. Поэтому осмелюсь кратко сказать о некоторых результатах.

Во-первых, я не думаю, что, несмотря на многочисленность этнических мусульман в России (около 20 миллионов), политические организации ислама могут занять на российском Кавказе лидирующее положение. Российский Кавказ – это Россия, государство с устоявшимися светскими традициями. По законодательству, в России запрещены политические партии религиозной или этнической принадлежности. Но если даже было бы не так, они вряд ли играли бы консолидирующую роль. До принятия Закона о запрете деятельности политических партий у мусульман России были созданы свои политические партии и применены на деле для достижения исламских целей.

В 1990 г. была создана Исламская партия возрождения (ИПВ), амиром которой был дагестанец Ахмад Кади Ахтаев. В августе 1992 г. ИПВ самораспустилась. В мае 2001 года формируется Исламская партия России, которую возглавляет дагестанец Магомед Раджабов. Вопреки его прогнозу: «Мы уверены, что в скором будущем наша партия будет партией власти», - ИПР с треском проиграла выборы в Госдуму 2004 года. Основных причин, на мой взгляд, было две. Во-первых, внутриисламские «разборки». В Дагестане и сегодня по причинам такого характера невозможно провести просто съезд мусульман республики с целью их консолидации. В республике большая проблема собрать салафитов и суфиев в одном помещении с целью обсудить их общие проблемы. Мусульмане России уже много лет бесплодно обсуждают проблемы единого муфтията.

Во-вторых, социологические опросы, проведенные мной в 2002 г. в Дагестане, Казани, Москве показали, что массовое исламское сознание, т.е. рядовой верующий, не одобряет политическую деятельность как в исламе, так и в российском православии. Причем наиболее высокий показатель такого рода оказался среди дагестанских мусульман - около 70%. Смысл позиции рядового верующего по данному вопросу сводится к тому, что он хочет видеть в исламе не политическую силу, а духовную опору.

Политическая деятельность в большей степени привлекает духовных лидеров в исламе. По данным того же опроса, рядовой верующий считает, что духовные лидеры, как мусульмане, так и православные, активно занимаются политической деятельностью.

Исламская политическая деятельность решает или пытается решить лишь локальные исламские проблемы. Современные исламские политические доктрины выражены такими известными исламскими деятелями, как Абу Аля Маудуди (1903–1997), Сайид Кутб (1906–1966), Али Шариати, Р.М. Хомейни (1902–1989), Калим Сиддики, Гейдар Джемаль, в которых немало принципиальных, несовпадающих положений.

Единой, общепринятой исламской политической доктрины пока не существует, что снижает уровень исламской политической деятельности и степень консолидации политических сил мирового ислама.

Подготовила Светлана Мамий, Москва

Фото на главной странице сайта: дагестанские мусульмане празднуют Ураза-байрам. На переднем плане - глава республики Рамазан Абдулатипов