Партия Эрдогана: за что боролись

Аналитика

Недавно пропрезидентская правящая Партия справедливости и развития (ПСР) скромно и почти незаметно для сторонних наблюдателей отметила пятнадцатую годовщину своего основания. И хотя для многих турок путь этой партии в прошлом продолжает оставаться историей успеха, у другой части общества появляются сомнения относительно её способности справляться со сложными вызовами, стоящими перед страной сегодня. Представители турецкого экспертного и журналистского сообщества все чаще затрагивают в своём анализе вопрос политической устойчивости ПСР.

Партия справедливости и развития пришла к власти в 2002 по итогам первой победы на парламентских выборах, спустя всего лишь 15 месяцев после того, как была образована. С тех пор она выиграла двенадцать выборов подряд, оставив далеко позади своих политических оппонентов. Данные факты, очевидно, являются показателем того, что социальная база была в значительной мере подготовлена к этому победному шествию. «Экономический рост, обеспеченный этой партией, пошел на благо электорату с самым низким уровнем дохода. Показательно, что те граждане, которые в 90-е не могли позволить себе чашку кофе, сегодня посещают моллы», - подчеркнул в интервью Al Monitor эксперт по экономическим вопросам Али Язган. Действительно с 2002 года ВВП Турции увеличился втрое, а уровень дохода на душу населения уже в 2008 составил 10 тысяч долларов (для сравнения, в год, когда ПСР выиграла первые выборы, этот показатель равнялся 3,5 тысячам долларов). «В этом истинная причина, объясняющая столь внушительную поддержку народа», - резюмировал Язган.

Продвижения партии в экономике сопровождались строительством тысяч километров автомобильных и железных дорог, мостов и многих других объектов, затронувших инфраструктурно-транспортную сферу в масштабах всей страны. На глазах возводились сотни образовательных и медицинских учреждений. Началось решение проблемы жилья для представителей малоимущих слоёв сельского населения в крупных городах: многие получили квартиры в новых домах.

Несомненно, что популярность ПСР ассоциировалась с её лидером - действующим президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом. Его деятельность на посту мэра многомиллионного Стамбула надолго запечатлелась в памяти тех, кто ежедневно сталкивался с жилищно-коммунальными и транспортными неудобствами в этом городе. Именно тогда за ним закрепилась репутация «хозяйственника», которого противопоставляли «политиканам» недавней поры. «Я встречался с молодым мэром Стамбула Эрдоганом в 90-е. Казалось, он гордился тем, что без всякой предварительной подготовки готов сообщить любому собеседнику что и как он сделал для своего города, а также какие шаги предпримет в будущем», - вспоминал известный британский востоковед и журналист Кристофер де Беллагэ в своей статье в газете Guardian.

Интерьер кабинета Эрдогана

Таким образом, имея багаж позитивной динамики реальных дел, председатель ПСР Реджеп Тайип Эрдоган и его партийные единомышленники соединили в общественном сознании политический ислам, выразителями которого они являлись, с идеей нового развития страны. Они вовлекали в свои ряды представителей самых разных классов Турции, от городской и сельской бедноты до бизнесменов из Анатолии - «анатолийских тигров» и интеллектуалов. Ориентированная на массы, Партия справедливости и развития создавала у рядовых сторонников чувство активной сопричастности к судьбе страны, которая вершится здесь и сейчас, на площадях.

Неудивительно, что эта политика дала свои результаты. «У нас есть весомые основания полагать: наш народ поддерживает все, что мы делали до сих пор. Ведь мы всегда идём на опережение в исполнении всех нужд и потребностей народа», - пояснил заместитель председателя ПСР Ясин Актай. Надо сказать, что реализация подобных подходов и принципов сформировала новое общество, которое отвергло путч «Комитета за мир в стране» (Yurtta Sulh Konseyi), попытка которого была предпринята 15 июля, - кто бы ни стоял за этой политической альтернативой.

Итак, очевидные экономические успехи позволили ПСР молниеносно трансформироваться и в политическую плоскость республики, вход в которую исламистам был ранее наглухо закрыт кемалистами. Провозглашая приверженность демократическим ценностям, сторонники ПСР снискали славу главных поборников общественной свободы, имея в виду роль защитников исламского образа жизни. Теперь ношение чаршафа (традиционный мусульманский платок) и хиджаба, а также выражение своих религиозных взглядов и чувств выведено из категории «запретный плод» даже в государственных учреждениях. Партийные политтехнологи последовательно акцентировали внимание электората на связи таких ценностей, как «ислам», «развитие» и «демократия».

Им также удалось заручиться поддержкой значительной части курдского населения, призвав к прекращению огня на востоке страны и поиску политического решения - «мирный процесс» в 2014 году. Кроме того, был предпринят ряд практических шагов в сторону курдов, которые внешне наполнили политику ПСР новым смыслом - идеей единства граждан на исламской основе. К примеру, курдскому меньшинству позволили факультативное преподавание родного языка. По крайней мере, эта политика была актуальна и благосклонно воспринималась курдами до августа 2015, когда «процесс» был прерван, сменившись очередным кровопролитием.

Параллельно в 2005 году партия активизировала процесс переговоров о вступлении Турции в ЕС. Несмотря на то, что попытки Анкары присоединиться к европейской интеграции уже давно не встречают взаимности в Брюсселе, с политической точки зрения их никак нельзя назвать бесплодными. ПСР никогда не скрывала, что данные шаги носят для Турции больше имиджевый характер, поскольку в случае вступления в ЕС Анкара сохранит политические инструменты воздействия как на европейцев, так и на мусульманские страны. Ведь последние озираются на «старшего турецкого брата», задающего тренд взаимодействия с европейской цивилизацией в самом широком смысле. «Мы прекрасно понимаем, что ЕС не хочет видеть Турцию и тем не менее, продолжаем этот процесс», - косвенно подтверждает это зампред ПСР Ясин Актай.

Примером подобной политической инструментализации вступления в Евросоюз послужил конституционный запрет военным участвовать в политической жизни в стране. Согласно поправкам в Основной закон Турции в 2010 году (сделанным, разумеется, по инициативе правящей Партии справедливости и развития), генералитет уже не имел законного права вмешиваться в политику в случае возникновения угрозы светским устоям государства. Внесение данных изменений было бы вряд ли возможным, не поддержи Брюссель «демократических» инициатив. Не говоря уже о том, что европейскую бюрократию мало волновал тот факт, что процессы над военными под  надуманными предлогами - «Эргенекон» и «Бальйоз» - мягко говоря,  не коррелировали с «демократическими ценностями» страны-кандидата в ЕС. Таким образом, правящая партия сделала ЕС выгодным партнером и без вступления в Союз.

Говоря о международной политике партии, отметим, что недавно провозглашенный принцип премьер-министра Бинали Йылдырыма «Больше друзей - меньше врагов», изменивший к лучшему отношения с Россией и Израилем, позволил трансформировать очевидные внешнеполитические провалы последних лет в глазах населения в тактические маневры.

У многих наблюдателей создавалось впечатление, что избранная ПСР модель поведения является синонимом политической устойчивости, начиная со времени основания партии в 2001 году. Многочисленные коррупционные скандалы, преследование со стороны прокуратуры и судов, угрозы военных, массовые антиправительственные выступления в 80 городах страны (парк Гези, лето 2013), и, наконец, попытка госпереворота 15 июля, по всей видимости, лишь укрепили позиции исламистов и лично Эрдогана.

Однако ряд турецких и зарубежных исследователей в последнее время не без основания отмечает, что рассмотренная нами модель поведения ПСР осталась достоянием истории. Да, правящей партии и её основателю Реджепу Тайпу Эрдогану удалось наполнить турецкую политику новым смыслом и, что не менее важно, сплотить команду единомышленников. Однако, как справедливо отмечает турецкий журналист Курсат Акйол, «главный вопрос не в том, каких успехов добилась партия в прошлом, а в том, какая картина наблюдается сейчас».

За снижением роста ВВП Турции до показателя в 3,9% в 2016 по сравнению с 7,9% в 2015 (данные Организации экономического сотрудничества и развития - ОЭСР), увеличением уровня безработицы, а также глубочайшей стагнацией одного из значительных секторов турецкой экономики туризма, следует ряд острых вопросов.

К таковым, несомненно, относится поляризация турецкого общества, достигшая апогея в последние годы правления ПСР. Социум становится крайне нетерпим к инакомыслию, что может привести к непредсказуемым последствиям в и без того пожароопасном регионе Ближнего Востока. Обстановка осложняется тем, что эта непримиримость подогревается властями. «Государству сегодня приходится освобождать уголовников раньше истечения их сроков в тюрьмах, поскольку мест не хватает для десятков тысяч людей, задержанных по подозрению в соучастии в путче 15 июля или за симпатии к Фетхуллаху Гюлену» (исламский богослов и общественный деятель, обвиняемый турецкими властями в организации госпереворота), - обращает внимание Курсат Акйол. Стоит ли напоминать, что в местах лишения свободы нередко оказываются граждане, имеющие одно или несколько высших образований. Есть сообщения, согласно которым пытки начинают носить систематический характер.

Поддержка Партией справедливости и развития интернационального по своему содержанию панисламистского курса во внешней политике (его часто называют неоосманским проектом), агрессивно претворявшегося экс-премьером и автором концепции «Ноль проблем с соседями» Ахметом Давутоглу, привело к созданию пояса нестабильности вокруг Турецкой Республики. Ожидать отхода от этой модели в краткосрочной перспективе даже при новом премьере Бинали Йылдырыме вряд ли приходится. «Нам следует внимательно рассмотреть, чем заняты наши соседи на границах Турции. У Анкары есть все основания бросить им взаимные обвинения. Несмотря ни на что, наша цель по-прежнему «ноль проблем с соседями», - подчеркивает Ясин Актай. «Вероятно, партия руководствовалась благими намерениями, предпринимая в недавнем прошлом ряд усилий, чтобы наладить взаимоотношения с соседями. Однако политика Давутоглу  привела к тому, что сегодня сложнее назвать тех, с кем у нас нет проблем, чем наоборот», - резонно отмечает Курсат Акйол.

Террористическая активность как трансграничный элемент значительно осложняет контроль за обстановкой внутри страны. Речь идёт о беспрецедентном расширении целей и географии терактов, в которую оказывается вовлечена уже не только Рабочая Партия Курдистана (РПК), «Соколы Курдистана», но и «Исламское государство» (ИГ, запрещено в РФ). В этом смысле показательно нападение на международный аэропорт Ататюрк в Стамбуле 29 июня. Ранее объект подобного масштаба не подвергался террористическим атакам.

Возобновившаяся война в курдских районах Турции, сметающая целые города и сёла, заслуживает отдельного внимания. «Курдский вопрос застыл в воздухе, как и связанные с ним кровопролитие, которое в 2016 году можно считать едва ли не самым большим за текущее десятилетие борьбы с РПК», - напоминает Курсат Акйол. Остаётся добавить, что запрет властями деятельности прокурдской Партии демократии народов (HDP) Салахаттина Демирташа способен лишь усугубить обстановку. «Сторонники ПСР мешают партии действовать независимо по курдскому вопросу. Они против даже культурной автономии на востоке страны», - констатирует политолог Али Сирмен.

Принимая во внимание вышеописанные обстоятельства, сомнительно, что ПСР удастся сохранить былую позитивную динамику экономических и демократических завоеваний, которые популяризировали политический ислам, в то время как протестный потенциал в обществе может лишь нарастать. «Закрытые опросы показывают, что в народе по-прежнему высоко чтят такие ценности, как либерализм и свобода самовыражения», - подчеркнул британский востоковед и журналист Кристофер де Беллагэ. И, хотя согласно замечанию турецкого политолога и журналиста Мустафы Акйола «секрет ПСР в том, что она умеет обходить проблемы, создавая видимость их решения»,  не лишним будет напомнить, что антиправительственные выступления в 2013 году уже охватывали 80 городов Турции, а громкие коррупционные скандалы заставили премьера Эрдогана попрощаться с четырьмя главами ключевых министерств страны.

Политическая устойчивость ПСР была во многом продиктована инклюзивной моделью прошлого. По мере того, как на смену ей приходит «Новая Турция», вызовы становятся все более экзотичными, ставя под вопрос и саму устойчивость.