«Победила мелкая мещанская стратегия выживания»

02 февраля, 20:37

 

Что представляет собой современное российское общество, куда оно идет и чем отличается от европейского? В чем беда российской гуманитарной науки и можно ли что-то сделать? Почему лучшие гуманитарии – это технари? На вопросы Кавказского геополитического клуба любезно согласились ответить философы из Новосибирска.  

- Как вас правильно представить?..

В.С.: Сабиров Владимир Шакирович, доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой философии и истории Сибирского государственного университета телекоммуникаций и информатики, Почетный работник высшего профессионального образования.

О.С.: Соина Ольга Сергеевна, доктор философских наук, профессор кафедры философии и истории Сибирского государственного университета телекоммуникаций и информатики, Почетный работник высшего профессионального образования. Недавно награждена дипломом и золотой медалью Ди Мерито Европейской научно-промышленной палаты в области науки, образования и культуры.

Авторы монографий, в частности, опубликованных сравнительно недавно в издательствах Санкт-Петербурга («Идея спасения в русской философии», «Этика и нравственная жизнь человека» - 2010 г.) и Москвы («Русский мир в воззрениях Ф.М. Достоевского» - 2015); постоянные авторы журнала «Человек», в котором опубликовали с 1995 года порознь или совместно около 20 статей; в московских издательствах «Гардарики» в 2006, во «Флинте-Науке» 2012, 2014 издали учебники по философии.

- Хотелось бы поговорить о ряде проблем, которые современное российское общество предпочитает не только не обсуждать, но и не ставить. Начнем, с вашего позволения, с главного: почему общество (в лице философов, культурологов, социальных психологов, наконец, журналистов – тех, кто обязан давать ответ) всеми силами пытается избежать самой постановки вопроса о том, что оно собой представляет, и в каком направлении развиваются общественные процессы?

Общество готово обсуждать что угодно, только не суть. Пытаясь поднять вполне прикладные темы вроде татуировочного бума или «групп смерти» (вслед за великолепной работой Галины Мурсалиевой), мы столкнулись с практически полным отсутствием рефлексии. «Татуировки ничего не значат, их распространение продиктовано стадным чувством да стремлением соответствовать моде», «Подросткам во все времена был свойственен интерес к смерти и загробному миру, решение проблемы – родительская любовь» - такие ответы давали 90% т.н. экспертов (все тех же культурологов или психологов). Остается лишь предполагать, что думают об этом рядовые члены социума, если «профессионалы» излагают столь поверхностно-обывательские суждения. Чем обусловлено это избегание постановки вопроса, сведение глубокой темы к максимально примитивной форме? Мы не хотим думать о том, куда идем? Или просто боимся заглянуть в бездну?

В.С. Ставить проблему спецификации современного общества, имея в виду только какие-то экстраординарные явления типа детских самоубийств, происходящих не без влияния современных СМИ и Интернет-ресурсов, на мой взгляд, было бы несколько рискованно. Любое общество прошлого, настоящего и будущего есть сложное сочетание явлений и тенденций разнородной направленности. Всегда в периоды глубоких кризисов остаются островки и точки роста здорового, прогрессивного и обнадеживающего, а в периоды действительного расцвета – пространства деградации и разложения.

Оптимистическое и пессимистическое умонастроения связаны с концентрацией внимания на соответствующие стороны жизни. Кто-то видит и хочет видеть только позитив, а кто-то, напротив, негатив. Поэтому мы прежде всего должны избавиться от двух этих искусственно сформированных точек зрения. Сами термины оптимизма и пессимизма вошли в культуру сравнительно недавно и хорошо известны их авторы. Вольтер придумал слово «оптимизм» (впервые употребив его в романе «Кандид или оптимизм», представлявшем собой сатирическую реминисценцию на идею предустановленной гармонии Лейбница: «Наш мир – наилучший из всех возможных»), а Артур Шопенгауэр – слово «пессимизм», навеянное учением буддизма.

Если мы пытаемся постичь общество в контексте одного из обозначенных умонастроений, мы неизбежно впадаем в морализм, в оценочные суждения, которые преграждают путь к истине и не позволяют понять существо современного общества в целом и российского в частности. Это же, в свою очередь, чревато экстремистскими поползновениями разного толка.

Нельзя не отметить также, что в отечественном философствовании о судьбах и будущем России, если оно ведется вне подлинно религиозно-философского контекста, происходит удивительное смешение двух названных выше умонастроений. Для «либерально»[1] ориентированной интеллигенции по преимуществу характерно оптимистическое восприятие западного типа культуры и цивилизации и крайне пессимистическое — в отношении к России. У «патриотов»[2] же, как правило, наблюдается чрезмерный критицизм к Западу и квазилюбовь к «вечно гибнущей» России.

В действительности же эти два умонастроения одинаково одномерны и, следовательно, недостоверны для углубленного осмысления прошлого, настоящего и будущего России, а тем более, решительно непригодны для практических преобразований в разных сферах её существования. Более того, отметим, что в своих глубинных мировоззренческих основаниях отечественный  «либерализм» и «патриотизм» смыкаются друг с другом, ибо оба они гиперкритичны по отношению к настоящей России, т.е. к той, которая реально существует и так или иначе строится и развивается на наших глазах[3]. Причем оба эти умонастроения крайне утопически воспринимают ту Россию, которой уже нет или еще нет, и которой, быть может, никогда и не будет в силу идеализации дореволюционной России или же «цивилизаторских» возможностей обобщенного «Запада».

О.С. Почему современные гуманитарии так постыдно глухи к общественным процессам и зачастую откровенно уклоняются от их обсуждения?  На мой взгляд, тут  несколько причин, как явных, так и латентных, и я постараюсь обозначить их хотя бы в первом приближении. Прежде всего, уже почти тридцатилетнее разрушение академической гуманитарной культуры, несомненно, дало себя знать. Почти нет серьезных отечественных гуманитарных традиций, а те, что остались, носят  в себе все явные и неявные приметы вырождения. Исчез внятный профессиональный язык, способы передачи и актуализации гуманитарных знаний, да и вообще проблема профессионального «имени» превратилась  почти в фэйк.

Пропорционально этому резко выросла борьба самолюбий, ожесточенная, почти мелодраматическая грызня за гранты, должности и пр. А кроме того свободную, творческую волю практически каждого ответственно мыслящего гуманитария победила мелкая мещанская стратегия выживания, особенно противная там, где дело идет о больших проблемах. Прав, ох как трижды прав был Георгий Федотов, предсказавший ещё в 20-х годах минувшего века тотальное «западничество» народа, принявшего наиболее отвратительную тотально мещанскую стратегию: сегодня куплю то,  а завтра – это, а послезавтра ещё чего-нибудь… До идей ли тут, и кому они нужны?  Поэтому и серьезные профессиональные разговоры в гуманитарной среде сегодня выглядят почти как архаика… Добавим сюда и поколенческий интеллектуальный разрыв. Особенно примечательно здесь то, что многие люди 30-40 лет, даже с учеными  степенями, часто не владеют профессиональной терминологией и почти не читают ничего! Тут не то что «думать не хочется», а просто вообще думать нечем, и сама рефлексия воспринимается как рудимент минувших эпох.

«А что делать-то?» – спросите вы меня. Отвечу. Возрождать гуманитарный ликбез, и по всем направлениям, причем отчасти принудительно, как в 20-40-е годы прошлого века в СССР, где все чиновники и преподаватели проходили так называемый экзамен на чин. Кстати, в Москве такая практика уже осуществляется в отношении школьных учителей. Думается, что рано или поздно это начинание распространится и в отношении гуманитариев. Иначе в итоге - полное одичание.

- Или проблема в огромном отставании российской социально-гуманитарной науки от западной? Работы Дугласа Рашкоффа, Марка Дери, Славоя Жижека (привожу наиболее «попсовые» примеры) были написаны 10-20 лет тому назад. Создается, однако, стойкое ощущение, что с тех пор в России не только не продолжили труды этих специалистов, но даже не прочитали их. А напрасно: избавились бы от многих иллюзий, в том числе о нашем «особом пути» (если у кого-то они еще остались). Что вы думаете по этому поводу?

В.С. По поводу отставания российской социально-гуманитарной науки. С моей точки зрения, если мы будем все время сравнивать себя с Западом или с Востоком и не выработаем своих собственных представлений прежде всего о самих себе, нашем обществе, с наработкой соответствующего категориально-понятийного аппарата, мы и будем плестись в хвосте чьей-то «передовой» науки, которая тоже мало что объясняет в процессах, происходящих у них. Посмотрите, что происходит в нынешней Европе, претерпевающей новое нашествие «гуннов». А кто из западных гуманитариев предвидел это бедствие?[4] Именно наш Александр Блок в «Скифах», кстати, пророчески это предсказал.

Все, в конечном счете, упирается в человека, в тот культурный или духовный тип, который сложился на Западе и у нас. Если бы это было не так, то, наверное, у нас в стране в совершенно ином плане развернулись события после 1917 года или после 1991 года, которые осуществлялись (будем честны в этом плане) преимущественно по западным лекалам. Мне вообще представляется, что метафора «пути» применительно к развитию общества в чем-то дезориентирует и сам тот или иной социум, и, так сказать, представляющие его культурно-исторические типы. Путь у всех людей, народов, цивилизаций и человечества, по сути дела, один – от рождения к гибели. Но при этом каждый идет по этому пути своей от природы или от Бога данной походкой, темпом передвижения, способами преодоления препятствий и т.д. Поэтому дело не в «особом  пути»  России, а в том, что она другая, в чем-то лучше, а в чем-то хуже того же Запада. В этом плане нам кажутся интересными рассуждения социолога Симона Кордонского из ВШЭ, который говорит о том, что наша власть (да и наши гуманитарии) совсем не знают ни своей страны, ни своего народа. Вот когда до нашего сознания дойдет эта мысль, тогда нам можно будет надеяться на радикальные успехи во многих областях гуманитарного знания и, соответственно, общественной жизни.

О.С. Почему российская гуманитарная наука отстает от западной? Здесь, на мой взгляд, не столько отставание, но радикальная утрата ценностно определяющей гуманитарной парадигмы. Ну, прочтут отдельные дяденьки и тетеньки, подвизающиеся  в гуманитарных сообществах, Славоя Жижека, а что изменится-то? По-прежнему будут контрабандой впаривать студентам про три закона диалектики, производительные силы и производственные отношения, и прочие достопамятные стереотипы советского мышления, сдабривая их при этом «архетипами», «парадигмами», «симулякрами» и прочими «учеными» словесами, не особо утруждая себя в их осмысленном восприятии. И их же будут при этом принуждать публиковать всю эту эклектическую мешанину в журналах с номинацией Web of science, и называть всё это высокой наукой. Скажу лишь, что до тех пор, пока отечественные гуманитарии не определятся со своей духовной и интеллектуальной основой, самостоятельно и честно, никакого спасения от западной мысли ждать не приходится. Вот у нас есть С.П. Мыслёнкин, и он один говорит за всех, хорошо или плохо, не нам судить, и опять же повторю: пока в муках не выстроишь своё, никто не поможет. Тут мы сейчас воистину на перепутье.

- Представляется, что старое противопоставление России и Европы на протяжении последних 10-15 лет наполняется новым содержанием. Это уже не противостояние ценностей (во многом надуманное и пропагандистски преувеличенное), но российское «я еще живой» на фоне гальванизированного трупа европейской цивилизации. Мы действительно сильно отличаемся от Европы? Вообще – отличаемся? Или повторяем тот же путь, просто с небольшим опозданием?

В.С. О том, что Европа противопоставляет себя России, а Россия, соответственно, Европе. Когда наша армия вошла в Париж в 1814 году, подавляющее большинство русских офицеров было более чем европейцами, ибо безупречно говорило по-французски и их манеры невозможно было отличить от поведения парижского бомонда. До 1917 года образованное русское общество свободно говорило на 2-3 европейских языках. Почему же европейцы не признали русских себе равными? Да потому, что русские в своем большинстве превосходили европейцев персоналистически и творчески, т.е. были и личностно интереснее, и творчески глубже. Отсюда и возник почти неприличный у «просвещенных» европейцев ресентимент по отношению к слишком уж актуализировавшимся в западной культуре «русским варварам».

Конечно, наш народ, может быть, в цивилизационном плане существенно уступал среднему европейцу. Но все же не настолько, чтобы навешивать подобные ярлыки на вечные времена. Более того, европейцы также особо не утруждали себя углубленным анализом культурной специфики русских, исходя только из того зачастую убогого представления, что те - другие, а значит, уже худшие. Не надо думать, что я намереваюсь превознести русских над европейцами. Напротив, здесь я сделал бы акцент на критическом пафосе по отношению к нам самим. Сейчас подлинная любовь к России, сопряженная с пониманием ее достоинств, невозможна без конструктивной критики ее пороков и недостатков, о которых можно говорить бесконечно, включая и те проблемы, которые поднимаете Вы.

- Ясно, что с доступностью гаджетов российское общество семимильными шагами бросилось вдогонку «загнивающему Западу». Не стоит питать иллюзий, что «молодое поколение» россиян будет принципиально отличаться от европейских сверстников: отсутствие критического мышления, уважения к знаниям и их носителям (про сами знания говорить не приходится), замена реального опыта виртуальным (книжный опыт предшествующих поколений подтверждался или не подтверждался жизнью, виртуальный же по своей природе является  неподтверждаемым) и равноценность, в их представлении, этой замены, и т.д. И если нынешнее старшее поколение (50-70-летние) в целом не представляет ни интереса, ни ценности (звучит цинично, а что делать), то чем в целом станет эта молодежь? Биомассой для человеческой мясорубки, как сотни тысяч их сверстников на Ближнем Востоке? Только уже в наших широтах?.. А может, «у нас удивительно хорошая молодежь», как часто приходится слышать от штатных оптимистов?..

О.С. Ну, что такое современная молодежь, и есть ли в ней ростки чего-то обнадеживающего? Вот скажу странную вещь: я вижу эти ростки, но только отнюдь не в среде гуманитариев. Там иногда очень жалкий народ, и оглуплён он почти с пеленок: тут и школа постаралась, и наш брат добавил своего. А вот где есть интересные ребята с удивительно глубоким гуманитарным интеллектом, так это в естественно-научной и технократической среде. Между собой, уже очень зрелой дамой, и ими я почти не вижу больших различий: хороший русский язык, манеры, образованность и даже твердое понимание национальных интересов. Тут есть надежда, если они не будут опять-таки испорчены нашим братом. Ну, на всё воля Божья, конечно.

В.С. Согласен с Ольгой Сергеевной. Мы работаем в техническом вузе, где есть и гуманитарный факультет. Так вот, среди студентов-технарей умная и гуманитарно образованная молодежь встречается гораздо чаще, чем среди студентов-гуманитариев. Это объясняется просто: в гуманитарии в основном идут те, кто не поступил на технические специальности. В отличие от советского времени, где преобладал средний уровень подготовки абитуриентов и студентов, современное наше студенчество очень поляризованное: есть просто дикари, которые не могут выражаться без ненормативной лексики чуть ли не на занятиях, и есть очень хорошо подготовленные школой или родителями юноши и девушки, которые легко схватывают сложные философские идеи и свободно выражают свои убеждения. Наличествует и одно преимущество современных студентов, по крайней мере, в сравнении с советской студенческой средой: они не боятся высказывать свои сокровенные мысли.

И еще один важный момент. Если студенты имеют дело с серьезным гуманитарием, озабоченным существом дела, а не своими неимоверными амбициями при отсутствии на то оснований, качественно преподающим и  в меру требовательным, то окажется, что очень многие из них не только способны  освоить соответствующие гуманитарные курсы, но и проявляют глубокий интерес к ним. Потом они уже после сдачи экзаменов, даже через год-два, при встрече всегда здороваются и уважительно общаются с преподавателем. Будучи критично настроены к молодежи, мы часто убийственно некритичны к себе и тому, что мы делаем в своей профессиональной сфере.

- Очевидное нагнетание депрессии и агрессивно-истерической реакции на всё как нормы по всем фронтам и направлениям, всеми средствами и методами – от социальных сетей и телевидения до массовой культуры и молодежных субкультур – случайность или чьи-то целенаправленные усилия? Оно имеет пределы или будет «накачиваться» и далее? Знаковые подростковые и молодежные фильмы и книги, пользующиеся огромной популярностью («Голодные игры», «Дивергент» и т.п.) убедительно рисуют мир, в котором вообще нет Бога (Он не «умер», Его просто нет), а единственным выходом является самоубийство, поскольку так жить нельзя, это не жизнь. Убеждена, что это никакая не случайность, а постепенная подготовка нынешнего западного и будущего российского постхристианского общества к новому тоталитаризму. Явная пропаганда одного из смертных грехов, плавно подводящего к другому – убийству/самоубийству?.. Если же нет – во что хотелось бы верить, хотя факты говорят обратное – отражением чего является победоносное шествие депрессивных настроений в прожекторах массовой культуры (как и резкий рост популярности разного рода психологических курсов, тренингов, семинаров, во всяком случае, в обеих столицах)?

О.С. Что касается роста депрессивных настроений в молодежной среде, так ведь тут опять вопрос: как эту депрессивность понимать? Бывает депрессивность от слабости и утомления жизнью, а бывает, наоборот, от излишней пассионарности и неумения направить эти вскипающие подростковые воления в нужное русло. Тут очень много (вместе с юношеским цинизмом) чрезвычайно глубокого идеализма:  или пусть будет всё, как я хочу, или провались всё вместе со мной, конечно, к чертовой матери! И вот что самое роковое: ребятишек этих не понимают всем обществом, хотя все хотят к ним в душу залезть. Тут все депрессии (особенно русские) только общим делом лечатся, а какое сейчас общее дело? Вот то-то и оно…

В.С. Мы почему-то забываем, что в советское время молодежь была тотально безрелигиозной и атеистической. Вспоминаю свое детство, которое прошло в маленьком уральском городке, возникшем в годы первых пятилеток в 30-е годы ХХ века. Впервые я со своими сверстниками-пятикласниками увидел православный храм в соседнем городе, заложенном еще до революции. Как мы удивились, когда из церкви после богослужения вышли мужчина с юношей, на которых мы набросились с вопросами типа: как можно в век науки, после полета в космос Юрия Гагарина, верить в Бога? Завязалась яростная полемика между нами, о которой теперь стыдно и вспоминать.

Отроческий и юношеский возраст сам по себе чрезвычайно сложный. В свое время Илья Мечников справедливо утверждал, что пессимизм есть свойство этого поколения по преимуществу. Сейчас эта ситуация обостряется тем, что мы живем в эпоху Интернета и социальных сетей. Время и дело лечит эту болезнь молодежи. А вот всякого рода тренинги и психологические практики – это действительно беда, и они лишь усугубляют ситуацию, делая ее в чем-то непреодолимой. Тут вообще гуманитарная «бездна».

- Какова же истинная сущность постсоветского российского социума? Что оно собой представляет на самом деле? Мы «продолжим гнить, делая вид, что живем» (популярный демотиватор из многомиллионных «депрессивных» групп в социальной сети вКонтакте)?

Или общество найдет в себе скрытые резервы возрождения? Но на какой основе? Полагаю, что она может быть только религиозной - и, видимо, так считаю не только я, судя по резкой активизации агрессивно-атеистических настроений и даже движений (против строительства храмов в Москве, против передачи Исаакиевского собора РПЦ и т.п.). Их движущей силой является именно молодежь (пускай зачастую науськиваемая старшими товарищами), активно обрабатываемая в соцсетях, мирах компьютерных игр и т.п. в откровенно сатанистском – назовем вещи своими именами – духе. У государства же нет не только религиозной, но хотя бы просто идеологии, кроме невнятного «русского мира», попыток сакрализации Николая II и Сталина и тому подобных нелепых, а главное, неубедительных телодвижений. Возрождение религии в целом и православия в частности, о котором с ужасом говорят атеисты – происходит ли оно в реальности или является мифом, к нашему общему (включая воинствующих атеистов) несчастью? Это – решение?

О.С. В чём жизненная сущность российского социума? Строго говоря, на этот вопрос могут ответить либо Господь Бог, либо С.П. Мыслёнкин, а нам надо прежде всего посмотреть на себя честно и прямо, а от такого углубленного самопознания, быть может, и ответ родится. Что же касается религиозной основы социума, то тут, действительно, надо различать веру народа и религию, которой занимаются, так сказать, профессионально представители духовного сословия. По моему многолетнему наблюдению могу сказать: народ в целом начал определяться как верующий и стал созерцать сверхчувственное бытие, жить и питаться ими духовно. Только вот тут  мы опять у некого социально-духовного разрыва: народ пытается верить, а клир живет своей жизнью, и она часто народу совсем не нравится. Как закроется и зарастет эта духовная прореха, и каким образом восстанет и родится новая Россия из нынешней тщеты существования, не нам судить. Однако и не через такие переломы Бог страну проводил, так что будем уповать, надеяться и потихоньку дело делать. Чем же еще жить, если не этим?!

В.С. Действительно, очень трудно понять сущность современного общества нам, живущим здесь и теперь. Мы можем судить о нем с очень ограниченного пространства, где мы сами живем (а Россия огромна), и у нас нет и запаса исторического времени, чтобы оценить его должным образом. Ведь до сих пор мы не можем дать взвешенные оценки двух революций 1917 года в России. И они будут меняться в зависимости от того, как будет развиваться мир и Россия в будущем. Полагаю, что одна из основных проблем, которая препятствует развитию нашей страны во многих направлениях – отсутствие взвешенной кадровой политики. На должности, особенно хлебные, часто попадают случайные люди, приобретшие их не вполне законным образом и, следовательно, вместо меритократии процветают симония и непотизм.  Там же, где руководитель действительно увлечен делом и вполне по-русски воспринимает его как служение, там осуществляются зримые перемены к лучшему. Возьмите, к примеру. Белгородскую или Брянскую области, где губернаторами являются как раз такие люди. В конечном счете, всё упирается в человека, в его достоинство, которое в глубинном существе своем совершенно непродажно и даже (так полагал Иммануил Кант, классический европеец, заметьте) имеет исключительно антирыночную природу. Словом, будьте людьми в полной и великой глубине своей, и дела в России постепенно наладятся.

Да и вообще, размышляя о современном состоянии и будущем России, нельзя не учитывать духовный аспект современной исторической ситуации. В «Откровении Иоанна Богослова» читаем: «И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай. И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными»[5]. С нашей точки зрения, человечество переживает сейчас переход от третьей стадии апокалипсиса (эпохи «вороного коня» — расцвета торговли и правового регулирования жизни людей и народов) к четвертой (эпохи «бледного коня», характеризующейся хаосом и катаклизмами уже не только на локальном уровне).

Именно поэтому, с точки зрения духовно-религиозной и историософской, в контексте осмысления судеб мира и прогнозирования его будущего развития одинаково неприемлем благодушный оптимизм и упования на возможности, предположим, конструктивного разрешения всех противоречий и кардинальных вопросов мировой политики между двумя великими державами: США и РФ, Трампом и Путиным, которые о чем-то там договорятся. Однако совершенно недопустим и пессимизм «всепропальщиков», обезоруживающий и политиков, и народные массы. Жизнь продолжается и в апокалипсический период «четвертого коня», и есть некоторые основания полагать, что религиозно-философский взгляд на будущее поэтому является более реалистичным, более конструктивным и, быть может, более обнадеживающим для России, которой не на кого сейчас надеяться, кроме себя и Бога.

- Интонация «Диа-локуса», сайта, организованного вами, кажется узнаваемой. Кажется, потому что единственное произведение, с которым возникают ассоциации - «Лицом к лицу» Галины Башкировой - современному читателю (в том числе философам и социальным психологам) практически не известно. Знакомы ли вы с этим автором, или все имена – вымышлены, совпадения – случайны?..

В.С. Публицистику Галины Башкировой мы в свое время, конечно, читали. Эту книгу, к сожалению, нет. Теперь о сайте. Наш замысел заключается в том, чтобы хоть каким-то образом содействовать возрождению отечественной гуманитарной культуры, которая в прошлом была великолепной, даже в советское время. Всё опять-таки упирается в человека: в его способность мыслить, рефлексировать, ценить красоту, обладать чувством юмора, любить свой дом, украшая его, преобразуя и т.д. Всё это в совокупности и созидает мир особой гуманитарной культуры человека, которую не нужно сводить к знанию каких-то новых теорий, умению мыслить схематически в той или иной модной парадигме. Наш человек по своей природе весьма даровит, в нем заключено очень много способностей, о которых он порой и не подозревает. Мы будем очень рады, если встретимся на страницах нашего сайта с людьми, хотящими, прежде всего, разобраться в себе, открыть себя в себе и явить его всем остальным во всем своем очаровании.

О.С. «Dia-locus» вообще рассчитан на всех, в ком еще теплится искорка интереса к миру и своему (у каждого совершенно особенному!) месту в нем. Тут воистину важно всё: и реакция на то, что нас мучает или поражает в современном социуме, и возможность обратиться к великим текстам и великим именам прошлого и по-новому пережить и осмыслить их творения, и память о былом, живая, мучительная, которая кипит в каждом из нас, переживших советскую эпоху, и возможность «выговориться» по поводу вопиющих «язв» современности, и наши сны, сказки, предания, где как бы оживает глубинная память человечества, и тогда мы на какое-то короткое время осознаем: мир без вражды и злобы возможен и в нем, хоть на мгновение, все может быть прекрасно и совершенно.

И, наконец, диа-локус – это совместное (по законам «общего дела») построение нашего родного дома, пространства, где нам хорошо, как «у Христа за пазухой» и без которого наше место и дело на земле глупо, бессмысленно и нелепо. И еще: в «Диа-локусе» поселился и все более укореняется, пробует свой голос и заявляет о себе Стократ Платонович Мыслёнкин – некий новейший Козьма Прутков со своим подходом к жизни и со своими стратагемами существования. Почему бы не послушать и его? Словом, вот такой у нас недавно сложился сайт, который мы совместными усилиями со своими единомышленниками и, как говорится, с Божьей помощью собираемся обустраивать и развивать.

В.С. и О.С. Спасибо Вам, Яна Александровна, за интересные, острые и глубокие вопросы. Едва ли мы смогли на все из них ответить вообще или, по крайней мере, с необходимой полнотой и глубиной. Будем рады общаться с Вами на любые темы в пределах нашей компетенции. С радостью готовы разместить Ваши материалы на своем сайте.

- Большое спасибо за беседу! Мы обязательно продолжим сотрудничество!

 

Беседовала Яна Амелина, секретарь-координатор Кавказского геополитического клуба

Примечания:


[1]    Ставим в кавычки слово либерализм, ибо, к сожалению, большинство современных отечественных либералов любят не столько свободу для всех, сколько право господствовать с идеями свободы над другими людьми.

[2]    Здесь имеется в виду показной и официозный патриотизм, свойственный людям, сделавшим его своим профессиональным делом или своеобразным политическим бизнесом, либо откровенный национализм в худшем понимании этого слова.

[3]   «Нет народа с таким тяжким историческим бременем и с такою мощью духовною, как наш; - писал в свое время И.А. Ильин, - не смеет никто судить временно павшего под крестом мученика; зато выстрадали себе дар – незримо возрождаться в зримом умирании, - да славится в нас Воскресение Христово!» (Цит. по: Шмелев И.С. Куликово поле // Шмелев И.С. Собр. Соч.: В 5т. Т. 2. М., Русская книга. 1998. С. 133.

[4] В защиту западной гуманитарной науки заметим, что предсказать нынешний наплыв мигрантов в Европу, вызванный исключительно безответственной политикой высшего руководства ЕС, было, конечно, мудрено – прим. ред.

[5] Отк.: 6, 5-8.

 

Владимир Сабиров,
 
Ольга Соина
02 февраля, 20:37