Волгоград нуждается в стратегии развития

Аналитика

О болевых точках Южного федерального округа, аппаратном соперничестве «ростовских» и «кубанских», общественно-политической ситуации в Волгоградской области, переименовании Волгограда в Сталинград и перспективах радикальных исламистов в регионе и мире Кавказскому геополитическому клубу рассказывает волгоградский журналист, политолог, координатор Клуба экспертов Нижнего Поволжья, ведущий эксперт Центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко.

Первая часть. Окончание следует.

- Является ли Южный федеральный округ единым пространством - в общественно-политическом, социально-экономическом, информационном и иных планах, или простым конгломератом территорий, механически объединенных в рамках ЮФО? Важно ли быть округу быть единым?

- ЮФО, конечно, не является неким естественно-историческим административным образованием. Это конгломерат регионов, объединенных исключительно в силу географической близости. Субъекты Федерации, входящие в ЮФО, имеют непохожий друг на друга этнический состав, их жители отличаются по своему поведению, менталитету, традициям общежития. Пожалуй, помимо спущенной сверху 16 лет назад административной инициативы в виде указа президента РФ о создании ЮФО, входящие в округ регионы объединяют еще две причины – миграционные потоки из республик Северного Кавказа и Закавказья и традиции летнего отдыха на курортах Краснодарского края. Индустрия отпускных развлечений в Сочи, Геленджике, Новороссийске и других приятных местах на Черноморском побережье – это важная культурная традиция, неформально объединяющая волгоградцев, астраханцев, ростовчан, краснодарцев, жителей Калмыкии и Адыгеи. 

Не думаю, что ЮФО нуждается в каком-то более жестком единстве, чем это есть сейчас. Во-первых, в этом нет необходимости с точки зрения обеспечения президентского контроля над входящими в его состав субъектами Федерации. Во-вторых, стратегической задачей для руководства ЮФО является не унификация регионов, состоящих в округе, а создание условий для их социально-экономического развития и обеспечения безопасности жителей этих территорий. Усиление интеграционных связей внутри ЮФО необходимо в виде взаимовыгодных экономических и культурных проектов, а также через координацию работы силовых ведомств, в первую очередь, в сфере борьбы с терроризмом.        

- Каковы перспективы развития округа? В чем его главное отличие от СКФО, учитывая, что в Центральной России обыватель обычно не делает различия между ними, считая все это неким общим «Кавказом» или «югом России»?

- Первоначально ЮФО включал в себя не только регионы Юга России, но и все республики Северного Кавказа. Только в 2010 году во время президентства Дмитрия Медведева произошло выделение СКФО из ЮФО. Кстати, по моему, это на сегодняшний день единственная медведевская инициатива, которую не отменил после своего возвращения в Кремль в 2012 году Владимир Путин.

Периодически возникают слухи о возможном обратном слиянии СКФО с ЮФО и восстановлении единого федерального округа. Однако в это мало кто уже верит. СКФО оброс своей бюрократией, которая вряд ли готова поступиться своим аппаратным суверенитетом. То же самое можно сказать и о бюрократии ЮФО. Скорее всего, оба округа будут продолжать развиваться параллельными курсами, тем более, что входящие в СКФО и ЮФО регионы еще разительнее отличаются друг от друга, чем, скажем, субъекты внутри ЮФО.

Внутри ЮФО сохраняется конкуренция между ростовскими и краснодарскими бюрократическими кланами. По мере того, как Владимир Путин все больше времени проводит в резиденции Бочаров Ручей, а также после зимней Олимпиады-2014, продолжает усиливаться политическое значение Сочи и сочинской группы уже внутри краснодарской административной элиты. В будущем, видимо, следует ожидать не только сохранения аппаратного соперничества между Ростовом-на-Дону и Краснодаром, но и усиления кубанского полюса. Не сняты с повестки дня планы перевода части административных структур ЮФО из Ростова в Краснодар. Кубанские лоббисты продолжают, насколько мне известно, продвигать идею «раздела власти» в ЮФО по принципу «Ростов – столица Южного военного округа, Краснодар – столица ЮФО». Делается это, естественно, под благородным девизом «разгрузить бремя» Ростова от двойных административных нагрузок. Впрочем, чем в итоге закончится эта «борьба нанайских мальчиков», сказать трудно. Пока «ростовские» сохраняют за собой формальное лидерство.

Регионы Нижнего Поволжья (Астраханская, Волгоградская области и Республика Калмыкия) и их элиты не участвуют в увлекательных аппаратных войнах ростовских и краснодарских лоббистов. Объективно они располагаются в политическом театре ЮФО на вторых ролях, хотя и здесь есть признаки перемен. С приходом в Волгоградскую область губернатора Андрея Бочарова регион заметно прибавил в политическом весе, с волгоградскими интересами стали считаться в федеральном центре. Если эта тенденция сохранится, то Волгоград не только встанет в один политический ряд с Ростовом и Краснодаром, но и объективно примерит на себя роль лидера всего Нижнего Поволжья. Конечно, речь об укрупнении нижневолжских регионов сейчас не идет, проект создания Нижневолжского края, предложенный еще в начале нулевых годов, вряд ли реализуем. Однако сохранение мощных лоббистских возможностей у Волгограда при соответствующей его политической координации с Астраханью и Элистой, будет способствовать росту политического веса Нижнего Поволжья внутри ЮФО.

- Что можно назвать главными проблемами города и области, требующими первоочередных решений? В каком направлении Волгоград может выйти на прорывные экономические и общественно-политические проекты, если это возможно?

- Одной из главных проблем Волгоградской области на протяжении 1997-2013 гг. было отсутствие сильных лоббистских возможностей в федеральном центре и, в силу этого, отсутствие мощных в инвестиционном отношении социально-экономических проектов, что в итоге привело к деградации региона. Недостаток денег в области привел, с одной стороны, к формированию предельно коррумпированной административной системы, в которую были включены гражданские чиновники и руководители правоохранительных структур, а с другой - к многолетним внутриэлитным конфликтам за доступ к скудным ресурсам и коррупционным потокам. Длившаяся почти два десятилетия война между городом и областью в итоге привела к деградации обоих.

Сегодня регион нуждается в реалистичной стратегии развития, которую бы поддержал федеральный центр, причем, не только словами, но и деньгами. А это очень непросто в нынешнем кризисном положении, в котором оказалась вся страна. Необходимы мощные лоббистские возможности, создание, если угодно, «волгоградской лоббистской группы» в московских коридорах власти. Плюс – не на словах, а на деле – реальная борьба с коррупцией, разрушение сложившихся за 20-25 лет схем систематического подкупа гражданских чиновников, силовиков, судей, участия местной бюрократии в теневом бизнесе. Без этого рассчитывать на то, что в регион придут инвесторы, что начнут реализовываться прорывные социально-экономические, инфраструктурные проекты, не приходится.  

- Волгоград не позиционирует себя как столица чего бы то ни было, отличаясь этим от многих соседей по региону. Чем вызвана такая «скромность»? Каково место Волгоградской области в стране и мире?

- Долгое время Волгоград – бывший Сталинград – был столицей советского патриотизма. С крахом СССР и девальвацией мифологии Великой Отечественной войны статус Волгограда как идеологической столицы страны потерял свою актуальность. Теперь, в период патриотического ренессанса, есть шанс на то, что город-герой на Волге вернет себе и статус главного патриотического центра страны.

Однако если эта относительно благоприятная для имиджа Волгограда идеологическая конъюнктура не будет использована для прорыва в социально-экономической сфере, то, боюсь, в конце концов город вновь окажется на обочине российской политической жизни, как это было в 1997-2010 годах, во время губернаторства Николая Максюты.

Волгоград может также претендовать на статус города – центра международной муниципальной дипломатии, в основе которой лежат побратимские связи между городами мира. Запрос на такую дипломатию есть и в России, и за рубежом. Сегодня, когда классические дипломатические механизмы дают сбой, могут быть более эффективными инструменты общественной дипломатии и дипломатии сотрудничества между городами. Волгоград уже сделал заявку на проведение в конце октября 2016 года крупной международной конференции по проблемам общественной дипломатии в мире. Мой друг Игорь Чернов, имеющий огромный опыт в этой сфере и возглавляющий центр по проблемам международной безопасности, предлагает идею постоянной прописки в Волгограде ежегодной международной конференции экспертов по проблемам безопасности. Надеюсь, все эти инициативы будут рассмотрены на волгоградской конференции в октябре.   

- Актуальна ли идея возвращения Волгограду старого названия - Сталинград (может быть, даже Царицын?), или к историческому прошлому возврата нет?

- Лично я являюсь сторонником возвращения Волгограду имени Сталинград. И дело здесь не в Сталине. Во-первых, Сталинградская битва – это ключевое событие Второй мировой войны, значение которой не оспаривается не только в России, но и в мире. Сохранение памяти об этом событии, о героическом подвиге солдат Красной Армии – прямой долг потомков героев-победителей. Во-вторых, Сталинград – это всемирно известный бренд, который не нуждается в дополнительных пояснениях. Что означает «Волгоград»? Город на Волге. Но городов на Волге много, а вот Сталинград у нас один. Так что с точки зрения продвижения города-героя на Волге в национальных и международных экономических и инфраструктурных проектах его переименование в Сталинград – просто острая маркетинговая необходимость.

Однако вернуть на карту России Сталинград в обозримой перспективе вряд ли получится. Во-первых, насколько мне известно, противником переименования является Владимир Путин. Во-вторых, большинство волгоградцев выступают за сохранение нынешнего названия города. Ну и, в-третьих, я бы тоже не рискнул именно сейчас присвоить имя Сталинград городу, который находится в состоянии полуразрухи, деградации дорожной и социальной инфраструктуры, экономического упадка. Сегодняшний Волгоград просто не достоин называться Сталинградом.  

Сталинград - грод-герой. Фото

- Как отразились на ситуации в области события на Юго-Востоке Украины? Являются ли они потенциальным фактором дестабилизации?

- Волгоградская и Ростовская области стали основными регионами РФ, которые приняли большинство беженцев с юго-востока Украины. Через эти два региона ЮФО на Донбасс выезжали добровольцы для участия в ополчении ДНР и ЛНР. «Прифронтовой» статус Ростова-на-Дону и Волгограда, к счастью, сегодня уже не слишком актуален – конфликт на Донбассе пока перешел в полуспящую фазу и нагрузка соседней войны на эти регионы существенно снизилась.

Однако нет гарантии, что война на юго-востоке Украины не вспыхнет вновь, поэтому связанные с этой угрозой факторы (внезапный всплеск миграционной активности, появление в регионе людей, имеющих боевой опыт и не испытывающих проблем с применением насилия к окружающим и представителям власти, незаконный оборот оружия и боеприпасов и т.д.) сохраняют актуальность и могут быть внезапно разморожены.

- Велико ли иранское влияние в Волгоградской области? Какова его динамика, особенно сейчас, после снятия с ИРИ международных санкций? Прослеживается ли это влияние в религиозной сфере?

- Иран демонстрирует повышенный интерес к Волгоградской области и к региону Нижнего Поволжья в целом. Этот интерес в первую очередь экономический – Тегеран стремится наверстать упущенное за время международных санкций, форсированными темпами начинает развивать различные сферы экономики. Иранский интерес к Нижнему Поволжью - это, прежде всего, интерес к транспортной инфраструктуре, портам, логистике. Кроме этого, иранцев интересуют волжские трубы, необходимые для развития национальной энергетики, а также продовольственные проекты.    

Религиозное влияние Ирана на Нижнее Поволжье, в отличие от некоторых кавказских и центрально-азиатских республик, пока не заметно. Однако, на мой взгляд, в ближайшие годы следует ожидать более активной деятельности Тегерана в этой сфере, так как суннитский джихадизм является главным противником Исламской Республики, и иранцы объективно заинтересованы в превентивной, профилактической работе против него в соседних странах и регионах.

Беседовала Яна Амелина, секретарь-координатор Кавказского геополитического клуба

Окончание следует. 

Фото на главной странице сайта