«Ось Сопротивления» и монархии Персидского Залива

Политика

Новые реалии на Ближнем Востоке вполне закономерно обусловили повышенный интерес с предполагаемым «проиранским» группам в различных странах региона, их генезису, взаимосвязям, образу действия возможностям и перспективам. В самом деле, пока вельможные особы проводят заседания и сотрясают воздух пустыми угрозами (а зачастую обходясь даже без них), силы сопротивления на Аравийском полуострове, в Ливане, Сирии, Ираке и Афганистане заставляют оккупантов заметно нервничать.

Специфические задачи внешней политики сподручнее решать с помощью союзнических сил. Общая численность условно «проиранских» военизированных формирований на Ближнем Востоке оценивается, по меньшей мере, в 250 тысяч человек, однако не приводится сомневаться, что симпатизантов – гораздо больше, причём из числа не только шиитов, но и части суннитов, в Сирии – ещё и алавитов и т.д. По большей части, речь идёт о местных силах, руководствующихся в первую очередь собственными интересами, которые в Тегеране не могут не учитывать. Работа с потенциальными союзниками и партнёрами за рубежом велась практически с самых первых дней провозглашения Исламской Республики Иран.

Если первоначально иранцы по большей части стремились к распространению идей Исламской революции, то за тем на первый план выходят интересы защиты государства, напоминающего «осаждённую крепость», окружённую американскими базами и очагами региональных вооружённых конфликтов (вспомним хотя бы спровоцированную Западом ирано-иракскую войну 1980-1988 гг.). Будучи людьми прагматичными, стремясь извлечь уроки из прежних и текущих конфликтов и действуя в русле «ассиметричной войны», иранцы исторически умели подбирать ключи к самым разным силам в регионе, от идейной мотивации до денег и иных форм стимулирования, рассказывает старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Николай Кожанов. В частности, многие афганские и пакистанские добровольцы воюют за иранский паспорт. В ряде случаев иранцы выступили «инженерами» процесса создания и развития вооружённых прокси-формирований, однако и сами эти силы зачастую возникали «как ответ на реальный запрос на земле», будучи органичной частью как местной культуры, так и актуальных социально-политических запросов.

Зачастую, как в случае с хуситами, иранцы оказывались в числе немногих игроков, готовых протянуть руку помощи в борьбе против общих врагов, коими могули выступать не только США и Израиль, но и та же Саудовская Аравия, предпринявшая в 2015 г. неудачную интервенцию на территорию южного соседа. Будучи также шиитами, йеменские зейдиты вовсе не тождественны иранскому направлению этой ветви Ислама.

Расхожий штамп об «агрессивном» Иране не выдерживает критики, активизацию же сил Сопротивления следует рассматривать прежде всего в качестве ответа (причём ресурсно-экономически наименее затратного) на агрессивные действия США и Израиля на Ближнем Востоке. «Поддержка Байденом войны Израиля против палестинцев разожгла антиамериканские и антизападные чувства во всем арабском мире, вдохнув новую жизнь в фронт сопротивления», – пишет директор Центра ближневосточных исследований при Университете Оклахомы Джошуа Лэндис. Перспектива радикализирующего воздействия войны против Газы не может не вызывать у правителей аравийских монархий серьезной озабоченности. Опасаясь за собственное будущее, власти государств – участников Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССГАПЗ) подавляют оппозиционные группы, угрожающие легитимности местных династий.

Однако опасность может исходить с разных сторон. Десятилетиями Саудовская Аравия и ей соседи рассматривали негосударственных акторов по всему региону как серьёзную угрозу, пишет информационно-аналитическое издание TheCradle. Одна из основных причин их стремления к прекращению военных действий в Газе кроется в опасениях по поводу расширения географического ареала деятельности местных групп Сопротивления. Помимо опасений за внутреннюю стабильность, это подрывало бы будущие усилия по возвращении к линии на нормализацию отношений с Израилем, оказывая «нежелательное давление на лидеров, уже наладивших связи с Тель-Авивом». По мере того, как антиамериканские настроения в арабском мире приближаются к пику со времён американского вторжения в Ирак в 2003 году, растёт волна симпатий к силам сопротивления, причём, как упоминалось выше, отнюдь не только среди шиитов и прошиитских групп. Видные суннитские деятели и группы «арабской улице», поддерживающие силы Сопротивления, апеллируют к военным действиям на юге Ливана летом 2006 года, когда арабы, независимо от конфессиональной принадлежности, приветствовали борьбу «Хизбаллы» против сионистов-оккупантов. Вооружённый конфликт в Сирии всколыхнул среди врагов «режима Асада» неприязнь к шиитскому движению, однако новая война на юге Ливана, размариваемая в более широком контексте противостояния «сионистскому режиму», будет способствовать очередной смене вектора общественных настроений.

В Саудовской Аравии и, вероятно, не только там, множатся свидетельства растущей симпатии к палестинскому сопротивлению. Так, согласно недавнему опросу Вашингтонского института ближневосточной политики, целых 96 процентов граждан Саудовской Аравии согласны с тем, что «арабские страны должны немедленно разорвать все дипломатические, политические, экономические и любые другие контакты с Израилем в знак протеста против его военных действий в Газе». Кроме того, процент саудовцев, положительно относящихся к движению ХАМАС, частно связываемому с запрещёнными в России «Братьями-мусульманами», взлетел с 10 до 40 процентов с августа до декабря 2023 года. По словам социолога М. аль-Хусейн, многие популяризированные боевиками ХАМАС речевые обороты и эстетические символы пользуются популярностью и в государствах персидского Залива, став «частью повседневного употребления». Изменение восприятия ХАМАСа подчеркивает широкую поддержку палестинского дела и неприятие саудовскими гражданами незамысловатой идеи о том, что «палестинский вопрос» может быть со временем похоронен под спудом комплекса соглашений и неформальных договорённостей о нормализации отношений между арабскими государствами и Израилем.

При этом власти ОАЭ и КСА расходятся в степени жёсткости реагирования на возросшие симпатии граждан к радикалам: если первые настроены более непримиримо, то вторые, по словам исследователей, «немного прагматичны», признавая тот же ХАМАС «неотъемлемой частью палестинского вопроса». На Ближнем Востоке наблюдается явное расхождение в отношении взаимодействия с ХАМАС, соглашается учёный и писатель из Омана Закария аль-Мухаррми. Эр-Рияд, принимавшей его лидеров за несколько месяцев до событий 7 октября, занимает прагматичную позицию. Несмотря на то, что саудиты обеспокоены потенциальным сближением ХАМАСа и Ирана, они избегают втягивания в идеологическую полемику. Со своей стороны, ОАЭ встали на путь большей религиозной открытости, что встретило противодействия со стороны некоторых сторонников «Братьев-мусульман», включая ХАМАС. Вполне возможно, что в Абу-Даби пойдут по пути поддержки противостоящих ихванам радикальных салафитских группировок либо националистов, последствия чего едва ли полностью предсказуемы.

Взгляды на йеменский хуситов среди арабской общественности исторически разделились, отмечают эксперты TheCradle. Националисты, такие как сторонники панарабского единства, скорее воспринимают их как национально-освободительное движение, сопротивляющееся вмешательству союзных Западу монархий Персидского залива. С другой стороны, исламисты и некоторые монархические режимы рассматривают хуситов как манипулируемое Ираном шиитское экстремистское движение, использующее «иранское оружие против суннитского большинства в Йемене». Однако перехват «Ансар Аллой» израильских кораблей с последующими американо-британскими ударами породил сочувствие и поддержку в более широких кругах.

В любом случае, солидарность граждан государств ССАГПЗ с палестинцами Газы свидетельствует о серьёзных общественных трансформациях, способных оказать влияние и на внешнеполитический курс аравийских монархий. Возможно, давняя линия на «панарабское единство» под воздействием внешних вызовов обретёт более конкретные очертания, в то время как инициированная ещё при Трампе линия на нормализацию отношений с Тель-Авивом путём забвения «палестинского вопроса» станет куда менее актуальной.